Поисковая экспедиция - под таким названием идет по местам кровопролитных боев

– А тверские здесь сейчас не работают, и из журналистов вы первые. Но ведь это ваше родное, это такое святое место! – несколько раз говорили нам эти слова, а ответных не отыскивалось. Да и что было ответить? Что Белый от Твери «далеко»? Аргумент не для тех, кто приехал сюда из Омска, преодолев за семь дней три с половиной тысячи километров на своей машине, чтобы прикоснуться к земле и попытаться хоть чем­то помочь в преодолении семидесяти лет забвения. Да, забвения – не подбирается и в День Победы другого определения для описания того, что было здесь, да и продолжает быть.

семья Тыщенко приехала из Омска, в том числе и потому, что у главы ее – Анатолия Тыщенко (на снимке внизу) – трое родных дядьев сложили головы на этой земле. Но в поисковой экспедиции «Бельский плацдарм», куда мы приехали незадолго до Дня Победы, много и тех, кто в своей семейной истории не связан с городом Белым. Это место завораживает и влюбляет в себя навсегда.

Вообще, семейных среди поисковиков оказалось большинство. Это несколько удивило, потому что сложился уже (и по фильмам тоже) образ «рыцаря лопаты и металлоискателя» – молодого человека, с горящими глазами, готового на все ради «военного железа». А нас встретили люди все за тридцать­сорок, с женами, с детьми, даже очень маленькими, многие по своей основной работе люди совершенно не военные. Жены героически варили на кострах пищу. Дети, кто мог, помогали в поиске, а кто не мог, просто радовались новым впечатлениям. Поисковая работа сродни археологической. Работали по квадратам, описывали все находки, фотографировали, оценивали. Две недели весной в полевых условиях. Хотя лагерь экспедиции мало напоминал «дикую» стоянку: здесь было и электричество от дизель­генератора, и палатка­кинотеатр с фильмами для вечерне­ночного досуга людей, влюбленных в военную историю, и даже баня, которую соорудили по технологии военных лет ребята из ямало­ненецкого отряда (сами они уже уехали, а баня осталась, и даже в день нашего визита ее топили). Кабы знать, что так, может, и не стоило в гостинице в городе ночевать…

Отношения с администрацией (сельской и районной) прекрасные, собственно, благодаря содействию заведующей отделом культуры и спорта администрации Бельского района Светлане Папченковой этот визит к поисковикам и состоялся. Нам предоставили УАЗик, водитель которого Николай Фролов терпеливо катал нас по местной грязи весь вечер.

Грязь на самом деле была невероятная. И вода – она была всюду. Просачивалась между кочек, заливала старые окопы по самые брустверы, делала прудами воронки от снарядов, превращала ручейки в приличные реки. И, кроме того, было холодно, ночью градуса три­четыре. Как будто сама природа отказывала человеку в праве прикоснуться к следам того, что он содеял семьдесят лет назад.

Руководитель экспедиции Константин Смирнов, «Серафимыч», как его звали все, представил для ознакомления увесистую папку с собранными при подготовке к сезону архивными материалами и картами. А непосредственно знакомить нас с «полевой работой» согласились командир отряда «80­й километр» из подмосковного города Дзержинский Михаил Стукалов и уже упоминавшийся Анатолий Тыщенко из Омска. Нам отчасти «повезло»: будь погода лучше, в лагере мы едва ли бы их застали. А так как шли проливные дожди, половина людей осталась «на базе». Выдался как раз просвет в дожде, и мы отправились.

Михаил взял с собой на руки сына Илью (на снимке вверху). Трехлетний мальчишка крепко держался за папин загривок, с уверенностью ребенка, что надежней папы ничего нет. Так оно и было. На самом деле, пасовать нам, видя, как «пельмень» (папа ласково звал Илью так) на папе переезжает реки, болота и грязи, было просто неудобно. Да и, что скрывать, мы ведь шли на поле боя, а там… Хотя все уверяют, что сгнило все и вся, но а вдруг? С Ильей же вместе было как­то спокойно и легко.

…Деревня Лосьмино стояла раньше возле большой дороги из села Чичаты. А километрах в трех восточнее на пересечении с трактом Смоленск – Белый стояла деревня Цыгуны. Она исчезла в войну, как еще дюжины две деревень в окрестностях. Исчезла и дорога, новую проложили южнее – прямо на Демяхи. Демяхи – живая большая деревня, а Лосьмино не так давно умерло. Два заброшенных дома, столбики забора, остатки сараев. Как это знакомо и как по всей нашей области (да и не только по ней) одинаково. Дома, правда, заметно «не тверские», смоленского типа, но в руинах, увы, такие же печальные.

Как же тут жили после войны? Вся «экскурсия» была попыткой разобраться в тайне русского человека и русского солдата. Ведь поле боя проходило по огородам, но люди, пришедшие сюда после войны, пахали, сеяли, собирали урожай прямо на костях (в прямом смысле). Ничего не было тронуто, только трактора колхозов заровняли окопы вместе и со своими, и с немцами. Только в 2011 году деревня и окрестности были изучены методом сплошного прочесывания, на предмет максимального извлечения свидетельств войны.

Впервые эта земля услышала свист пуль и содрогнулась от взрывов в июле 1941 года. С октября 1941­го немцы заняли этот упорно оборонявшийся нашими войсками рубеж и весь Бельский район. Но уже в ходе зимнего наступления сюда дошли части 22­й и 41­й армий, прошедшие с боями по 200–250 километров от Селижарова и Кувшинова. Город Белый был в тактическом окружении, и обе стороны прилагали все усилия для овладения им. За шоссе шли ожесточеннейшие бои. В частности, у Лосьмина вел бой 396­й стрелковый полк 135 стрелковой дивизии. Особенно ожесточенными бои были в начале апреля 1942­го. Несколько наших батальонов смогли прорваться к шоссе у Цыгунов. Но деревня Лосьмино в ближнем тылу продолжала оставаться немецкой. По болотам, в воде по горло, под жестоким обстрелом наши атаковали. Опорный пункт переходил из рук в руки. Шоссе наши держали недолго. Из Белого подошли немецкие танки и до батальона пехоты. И из немцев тогда, похоже, остались в живых немногие. Но и из нашего батальона, после того, как немцы взяли вновь Цыгуны, вышли к своим через так и не взятое Лосьмино только три человека… Это было 6–10 апреля 1942 года. «Бои местного значения»…

Что здесь было дальше? Кто, как, когда взял­таки это Лосьмино, что было здесь до середины марта 1943­го, когда война покинула эту истерзанную землю? Сил слушать читавшего архивные боевые донесения «Серафимыча» больше не было.

– Смотрите, вот это минометная позиция немецкая, – комментирует Михаил Стукалов свежераскопанные ямы на месте огородов и кучи военного железа. – Гильзы наши и немецкие вместе, позиция переходила из рук в руки несколько раз, наши атаковали ее с востока, вон из того леса, он был гораздо дальше, это все было поле. До той, нашей передовой не дойдем, там сплошная вода… А вот позиция немецкого пулеметчика, видите, блиндажик, печка железная. Комфортно гансы воевали. На бруствере несколько дней назад нашли нашего бойца… А вот это хвост от 81­миллиметровой мины, их мина, взорвалась прямо в окопе, может быть, выпущена нашими, иногда же и мы их могли…

Немцев еще тогда увезли убитых, наших лишь теперь похоронили в братской могиле в Демяхах. Там числится свыше 5400 человек, но все понимают, что именно числятся, почти все они так и лежат по окрестным лесам. Именно такие находки – солдат, оставшихся там и так же, как их застала смерть, по словам самих поисковиков, «переворачивают», меняют привычные взгляды на войну, после чего люди заражаются на всю жизнь поисковой работой.

Идем дальше. Метров пятьсот за деревней на запад – и еще одна наша передовая. Она была таковой долго, и после отступления от шоссе. Земля вся звенит под металлоискателем. Анатолий Тыщенко ради нас (для демонстрации) извлекает из одной стрелковой ячейки несколько наших винтовочных гильз. Это обычные находки, их даже не собирают специально. Вся передовая белая от цветущих печеночниц. Мистика какая­то: они расцветают как раз на 9 Мая, и всегда на окопах, и только на русских. На немецких позициях встречали (пока было несколько дней тепла) вылезшую погреться гадюку.

…Почти нет наших солдатских медальонов. В прошлом году нашли два. Отыскали родственников, и как раз 9 Мая 2011­го вручили самодельный, с любовью сделанный сувенир – рамку с медальоном, картой и горстью бельской земли – родственникам Ивана Кобзева из Рязанской области, павшего здесь в 1942­м. В этом году был один медальон. Остальные собрали в 1943­м согнанные хоронить убитых колхозницы и… выбросили. Чтобы потом пахать и сеять на костях.

Нельзя остаться равнодушными, один раз увидев место этого побоища – ничтожную часть общей огромной картины боев за Белый. Это нисколько не менее огромное и великое сражение, чем битва за Ржев. Поднимая (справедливо!) Ржев, никак нельзя оставлять в тени Белый, уж если присваивать звания этим городам, то – им обоим.

Как же жаль, что бумага не в силах передать удивительный эффект смеси серого низкого неба, воды, хрупкой нежной зелени и истории, будто вставшей рядом с тобой, как те солдаты…

Вся местность, по которой мы прошли, похожа на большую сцену, примерно километр на два, изрезанную овражками и покрытую маленькими холмами, за которыми скрывались деревеньки. Переходя от одной позиции к другой, преодолевая за двадцать минут пространство, за которое бои шли месяцами, никак не отделаться от мысли, что в грандиозной трагедии все еще никак не закроется занавес…

Павел ИВАНОВ

Бельский район

http://www.vedtver.ru/news/2101/news/27575/vk.com/news/42930/42930